Введение
Учеными информационно-коммуникационное взаимодействие рассматривается с позиции цифровизации ключевых сфер жизнедеятельности современного государства и общества, обеспечения информационной безопасности без акцента на соблюдение паритета и недопущения цифрового неравенства граждан. Информационное общество – это следующая ступень технологического развития человечества, в котором главной ценностью становится актуальная информация, полученная с помощью телекоммуникационных технологий. В таких условиях цифровой разрыв может порождать усиление других видов социальной дифференциации, о чем прямо указывается в Стратегии развития информационного общества в Российской Федерации на 2017–2030 годы. Следовательно, цифровое неравенство имеет своей негативной перспективой трансформацию в самостоятельный критерий один из видов социального деления членов общества на социальные группы, но уже по принципу применение/неприменение информационно-цифровых технологий.
Цифровое неравенство как многокомпонентное явление
Цифровое неравенство может быть рассмотрено с позиции междисциплинарной:
как техническая категория, проявляющая в фактических возможностях использования национальных информационно-коммуникационных ресурсов (программного обеспечения), неготовности пользователей к работе со стремительно развивающейся цифровой средой с учетом её постоянно возрастающим усложнением и наличием реальной возможности пользоваться имеющейся инфраструктурой. Так, к примеру, в России финансовые операции через интернет совершают 39% населения, в США – 68%, в Финляндии и Швеции – более 90%;
как экономическая категория, которая, по мнению Р.А. Смирновой, представляет «социально-экономическое отношение по поводу дифференциации доходов хозяйствующих субъектов на основе применения информационных ресурсов». Кроме этого, необходимо обозначить финансовую возможность доступа пользователей к получению услуг Интернета (денежный порог экономических возможностей). По этому поводу Программа развития ООН ввела новое измерение бедности – информационное;
как историческая категория, в которой, с одной стороны, отражается предшествующее социально-экономическое развитие государства (государств), с другой – это следствие процесса глобализации и, как результат, новый эволюционный этап развития общества в условиях экспансивного применения информационно-телекоммуникационных технологий, цифровизации и использования искусственного интеллекта;
как социальная категория, поскольку доступность информации и увеличение скорости ее обработки изменяют ритм жизни. Как правильно отмечает О.Н. Вершинская: «Наблюдается реальное стирание граней между понятиями рабочее и нерабочее время, рабочий и выходной день». Можно добавить и присутствующие ограничения в конкурентоспособности, если работник не включен в информационное пространство.
А.Л. Захаров, А.В. Сидорова рассматривают цифровое неравенство как культурный феномен, оказывающий влияние на всю гуманитарную сферу общества. Примером может служить факт сокращения печатных СМИ и возможности доступа к средствам массовой информации лицам, не владеющим информационными технологиями. Более того, современные информационно-коммуникационные технологии формируют собственную медиа сферу и создают цифровые продукты, недоступные людям, лишенным доступа в медиасреду.
Е.В. Химичук проблему цифрового неравенства относит к политической, мотивируя свою позицию тем, что оно формирует «сообщество государств информационной культуры, устанавливающих новый мировой информационный порядок». Следовало бы добавить экстерриториальный потенциал современных цифровых технологий может эксплуатироваться внешними акторами даже в суверенных сферах государства, таких как: политика, экономика, формирование массовой культуры граждан.
Правовой аспект цифрового неравенства
Нами проблема цифрового неравенства будет рассмотрена с позиции права. В условиях цифрового общества возникает новая система социальных связей, меняются формы взаимоотношений граждан с государственными институтами, степень свободы пользователей сети Интернет кратно возрастает, констатируется появление новой группы прав – информационных на фоне углубляющегося разрыва между скоростью процесса цифровизации и скоростью его осознания государством и рядовыми гражданами. За бортом остаются те, кто не имеет возможности соответствующим образом реагировать на всеобщую цифровизацию или не осознал значимости обозначенных процессов. В связи с чем цифровое неравенство необходимо рассматривать с позиции правовой науки и законодательства.
При этом приходиться констатировать, что проблема цифрового неравенства пока присутствует только в плоскости научного диалога. Модель социального неравенства в форме цифрового неравенства не создана. По мнению В. Харпера, «выделяется два вида цифрового неравенства: цифровое неравенство доступа и социальное цифровое неравенство». Александр Джам ван Дерсен и Ян АГМ ван Дейк выделяют: «уровень доступа к цифровым технологиям и уровень различия в специфике использования данных технологий». Присоединяясь к выделенным учеными уровням цифрового неравенства, необходимо обозначенную проблематику рассматривать и с позиции межгосударственного измерения как глобальную тенденцию, не ограничиваясь критерием «предоставленных цифровым пространством возможностей». ООН в исследовании «Электронное правительство 2022. Будущее цифрового правительства» сгруппировало страны в четыре кластера текущего развития. «Границы информационно богатых и информационно бедных регионов практически совпадают с границами индустриально развитых регионов и стран третьего мира».
Следовательно, цифровое неравенство уже проявляется на международном уровне (по регионам мира). Оно присутствует и на национальном уровне (внутри государства), в рамках которого вопрос правового регулирования свободы доступа к информации должен рассматриваться с учетом не только права на свободу получения информации, но и с учетом корреспондирующей обязанности государства предпринимать необходимые действия для недопущения цифрового разрыва в обществе.
Во-первых, право цифровой свободы обусловливает необходимость законодательного закрепления общественных отношений в связи с «ковровой» цифровизацией. В поле правового регулирования включается информационное (цифровое) пространство и формируется новый – «цифровой класс», состоящий из IT-специалистов, «цифровых клерков» и их непосредственных руководителей, обладающих «теневыми» возможностями воздействия на граждан, общество, социальные процессы, протекающие в нем.
Современное российское законодательство отстает от цифровых реалий и требует не только актуализации, но и кодификации. Предложение о необходимости принятия Цифрового (информационного) кодекса Российской Федерации, который регламентировал бы права и обязанности участников цифрового оборота информации нами обосновывались ранее.
Во-вторых, обязанность государства сохранить право граждан на использование традиционных способов взаимодействия с государственными институтами. Отсутствие паритета обозначенных прав и не учитывание желания, а главное возможности, перехода на «цифру» и существование не в онлайн пространстве, формирует цифровой разрыв в обществе.
Нехватка законодательного закрепления правового режима цифровой информации в публично-правовой и частноправовой сферах также не вносит ясности в проблему цифрового неравенства. К примеру, в ближайшей перспективе уголовно-процессуальное законодательство потребует кардинального реформирования, к которому необходимо готовиться уже сейчас. «В Китае работает интернет-суд, который рассматривает дела, связанные с мошенничеством в онлайн-торговле, о нарушении авторских прав», функционирующий в цифровом формате.
В правоприменительной практике предлагается более не опираться только на уровень личной профессиональной подготовки при оценке доказательств, а использовать возможности искусственного интеллекта при анализе больших данных, в том числе юридического характера, и применение программного кода для квалификации преступлений, который может обрабатывать видеозаписи с камер наблюдения, телефонные переговоры, идентифицировать лиц, подозреваемых в совершении преступления, автомобильных номеров, оружия и т.д. Более того, искусственный интеллект, обрабатывая массив доказательств, отягчающих и смягчающих обстоятельств, может назначить уголовное наказание. Все это, якобы, решит проблему субъективности судей и улучшит принятие тактических, организационных и процессуальных решений в ходе следствия.
В России в результате реализации программы «Электронное правительство» существенно расширились процессуальные способы обращения в суд. Интернет-портал госуслуг позволяет пользоваться электронной формой искового заявления, которое можно направить на сайт суда без личного обращения. Возможно использование электронной почты в тех же целях. При этом в обоих случаях необходимо наличие учетной записи на портале госуслуг. Отсутствие таковой оставляет единственный способ доступа к правосудию – личный. Применяются аудиовизуальный протокол, видео-конференц связь, заводятся электронные копии уголовных дел. Все это требует соответствующих законодательных закреплений.
Нами ранее высказывалась озабоченность о том, что «правовая защищенность человека во взаимодействии систем «человек и электронное государство» должна обеспечивать свободную реализацию информационных прав» или право их не использовать, если таких навыков нет.
Более того, доминирование системы цифрового управления государством меняет парадигму управления. Следовательно, сфера цифровизации требует адекватного правового регулирования. При этом мы не имеем кодифицированного нормативного акта в виде Цифрового (информационного) кодекса, который регулировал бы общественные отношения и практическую деятельность в цифровом пространстве государства. В сфере правоприменения отсутствует адекватно функционирующий механизм по наказанию виновных, например, за кибертравлю, размещение рекламы, утечку базы данных, как нет и аналитической практики по изучению проблемы цифрового неравенства разных слоев общества как социального последствия обвальной цифровизации финансовой сферы, сферы госуслуг и т.д. Игнорируется или, как минимум, нарушается право граждан на взаимодействие с государством в традиционном формате.
Право на «отказ от цифры» — это право «цифровой альтернативы», которое законодательно нигде не прописывается, но которое должно быть осуществимо в модели правового государства, ориентированного на защиту интересов личности, в том числе и в условиях глобальных технологических трансформаций. Речь идет о защите граждан от цифровой дискриминации. В силу присутствия экономико-технологических ограничений доступа в Интернет, проблем с качеством связи на всей территории государства, разнящегося уровня цифровой грамотности населения необходимо позаботиться и о праве рядового гражданина на возможность использования традиционных способов взаимодействия с государством в рамках «гражданин–бизнес–общество–государство».
Мы полагаем, что предложение по разработке и принятию национального Цифрового (информационного) кодекса обусловлено, во-первых, необходимостью правового регулирования формирующегося. Во-вторых, перспективы создания международного «цифрового» законодательства не ясны. Предыдущие попытки правового регулирования цифровой среды провалились. В-третьих, практики правоприменения в цифровом пространстве отдельных государств (США, страны Европы, Китая) сильно разнятся. В-четвертых, международных механизмов правового регулирования деятельности глобальных цифровых платформ не выработаны.
Заключение. Выводы и обобщения
Последовательность реализации идеи о разработке Цифрового (информационного) кодекса как кодифицированного правового акта, регулирующего общественные отношения в цифровом пространстве государства, может быть представлена сначала в виде: дополнения к существующим нормативным правовым актам (этот процесс уже присутствует в правовом поле); создания правовых основ института аудита (независимой экспертизы) цифровых платформ и сервисов, систем хранения и передачи персональных данных; формулирование текста и принятие кодекса.
Параллельно необходимы правовые действия, направленные на устранение цифрового разрыва, которые нарастают как в силу объективных причин, так и причин субъективного порядка на фоне приоритета обеспечения правовой регламентации прав гражданина в цифровом пространстве и правовой незащищенности граждан, не использующих возможности цифрового пространства или не выразивших желание в нем пребывать.
Таким образом, цифровое неравенство как социально-экономический феномен проявляется:
в разнице состояния материальной базы (массив технических устройств для цифрового взаимодействия, покрытие регионов высокоскоростным интернет-соединением, уровень дохода населения);
в разнице навыков в пользовании информационно-телекоммуникационных средств коммуникации (уровень образования, степень развития навыков взаимодействия с цифровой средой);
в волеизъявлении быть участником цифрового взаимодействия с государством в лице его органов, предприятий и учреждений.
Подводя итоги, следует сказать, что цифровое неравенство является новым видом социально-экономической дифференциации общества, которое опосредовано воздействует на другие формы неравенства. Данная проблема, требует не только разработки программ по вовлечению граждан в цифровую среду и повышения уровня их цифровой грамотности, но и сохранение альтернативных (традиционных) способов взаимодействия с государственными институтами власти и управления.